Неточные совпадения
На берегу
тихой Поруссы сидел широкобородый запасной в солдатской фуражке, голубоглазый красавец; одной рукой он обнимал большую, простоволосую бабу с румяным лицом и безумно вытаращенными глазами, в другой держал пестрый ее платок, бутылку водки и — такой мощный, рослый — говорил
женским голосом, пронзительно...
— Так вот ты, Баранов, и сообрази, — говорил гораздо
тише совсем опьяневший
женский голос. — Что ж она, Жанетка, только ведь что французинка называется, а что она против меня? Тьфу, вот что она. Где ж теперь, Баранов, правда!
Наступила весна, и
тихая дача огласилась громким говором, скрипом колес и грязным топотом людей, переносящих тяжести. Приехали из города дачники, целая веселая ватага взрослых, подростков и детей, опьяненных воздухом, теплом и светом; кто-то кричал, кто-то пел, смеялся высоким
женским голосом.
—
Тише, пан! — заговорил
женской голос, — вы этак разбудите проезжих.
Но вот Соломон встает и прислушивается. Милый
женский голос, ясный и чистый, как это росистое утро, поет где-то невдалеке, за деревьями. Простой и нежный мотив льется, льется себе, как звонкий ручей в горах, повторяя все те же пять-шесть нот. И его незатейливая изящная прелесть вызывает
тихую улыбку умиления в глазах царя.
Кто живал зимою в деревне и знает эти длинные, скучные,
тихие вечера, когда даже собаки не лают от скуки и, кажется, часы томятся оттого, что им надоело тикать, и кого в такие вечера тревожила пробудившаяся совесть и кто беспокойно метался с места на место, желая то заглушить, то разгадать свою совесть, тот поймет, какое развлечение и наслаждение доставлял мне
женский голос, раздававшийся в маленькой уютной комнате и говоривший мне, что я дурной человек.
Море было
тихое и красное от заката; над промыслом стоял глухой шум, и из него рельефно выделялся пьяный
женский голос, истерически выкрикивавший нелепые слова...
Слышится Василию Борисычу за часовней
тихий говор, но не может ни смысла речей понять, ни узнать говоривших по
голосу. Что
голоса женские, это расслышал, и невольно его на них потянуло. Тихонько обошел он часовню, приблизился к чаще рябин и черемух. Узнал
голоса: Фленушки с Парашей. Но ни слова расслышать не может, не может понять, о чем говорят.
Слышит Дуня — смолкли песни в сионской горнице. Слышит — по обеим сторонам кладовой раздаются неясные
голоса, с одной — мужские, с другой —
женские. Это Божьи люди в одевальных комнатах снимают «белые ризы» и одеваются в обычную одежду. Еще прошло несколько времени,
голоса стихли, послышался топот, с каждой минутой слышался он
тише и
тише. К ужину, значит, пошли. Ждет Дуня. Замирает у ней сердце — вот он скоро придет, вот она узнает тайну, что так сильно раздражает ее любопытство.
Из иных домов глухо доносится
тихое, гнусливое пение
женских голосов — всенощную там староверы справляют.
«Ну,
тише,
тише, замирайте теперь». И звуки слушались его. «Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее». И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. «Ну,
голоса, приставайте!» приказал Петя. И сначала издалека послышались
голоса мужские, потом
женские.
Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.